У него уже сто лет не водилось носового платка. У него был меч. (с)
По заказу Констанции Волынской.
Заказы на истории принимаются здесь.
читать дальшеВ детстве я была ребенком чуток странным и, как я теперь понимаю, малоприятным. Я была такой тихушницей, лезла везде тихой сапой, подслушивала-подглядывала. Нет, родителей я вполне устраивала. "Где посадишь - там сидит, где положишь - там лежит", как моя мама говорила. А со сверстниками я была довольно агрессивна, постоянно что-то делила (из-за патологической жадности). И хотела, чтобы меня оставили в покое: играть соглашалась только со взрослыми. А лучше всего - одна. Собрав или отняв у окружающих все игрушки. Причем игрушки я предпочитала тоже довольно странные. Например, много лет подряд я играла в шарики, вытащенные из разных игр или, к примеру, подшипников. В коллекцию входили также бусины, витаминки и вообще все, что подходит под определение "шарики". Всех шариков я знала в лицо и по имени. У них было такое довольно тоталитарное государство с мною во главе. Я была диктатором.
Они все время воевали с внешним врагом или готовились к войне. В качестве вспомогательных средств использовались машинки, катера, конструкторы типа "Форт Техас", пластмассовые солдатики, индейцы и т.п. Других игр я не признавала. Разве что мозаики. 
Еще из странных игр я практиковала такое: тырила у мамы или бабушки весь имеющийся в доме запас ниток (катушек 10-15, как минимум) и запутывала ими всю комнату, как паутиной. За нитки наказывали, но при каждом удобном случае я этот "подвиг" повторяла с упорством, заслуживающим лучшего применения.
А, еще я любила мячики.
В раннем деццтве у меня с ними не сложилось. Я играла в мяч на кухне и в комнате. Мне сделали тысячу и одно китайское предупреждение, что если мяч попадет в кастрюлю, следующим пунктом его назначния будет мусоропровод. И он-таки попал.
И я тоже "попала". Отец меня отлупил ремнем. Кажется, это принесло мне больше пользы, чем 10 лет в школе и 5 в институте. Ремень хорошо мозги вправляет, что бы там ни говорили противники телесных наказаний. С тех пор я как-то ясно представляла себе границы дозволенного.
Например, я никогда не билась в истерике, чтобы добиться чего-то от родителей. Мне это до сих пор кажется омерзительным, когда я вижу такое где-нибудь на улице.
Публичную истерику я закатила, наверное, один раз в жизни.
Мы жили в Мурманске, и меня должны были отправить погостить в Подольск, к бабушке с дедушкой. Отправить с оказией, что называется, - в Москву летел коллега моих родителей. Дядя Юра его звали, как сейчас помню.
Мы уже в аэропорту, посадку вот-вот объявят - а дяди Юры все нет. Родители говорят - ну ладно, едем домой. Ничего не попишешь. Дозвониться до него тоже никто не смог. Я осознаю, что в Подольск я не попаду - и от этого точно умру. Ну не переживу я, если сейчас вернусь домой. Хочется зареветь, но стыдно. И при этом есть кристалльно ясное понимание, что если я сейчас "отпущу тормоза", то все сложится. Родители что-нибудь сделают. И я начинаю рыдать, как никогда в жизни до тех пор не рыдала. Кажется, меня даже вырвало.
И родители, в шоке от такой сцены, быстро меня умывают и приводят в чувство, и договариваются с молодой парой, которая на регистрацию билетов в этот момент подошла, что они за мной присмотрят в самолете. А в московском аэропорту меня встретят тетя с дядей (мамина сестра с мужем). Они согласились. В наше время такое даже странно представить - взять на себя ответственность за чужого ребенка. Но тогда это как-то нормально выглядело.
Ребят звали Ира и Володя, это я тоже хорошо запомнила.
Дальше пишу со слов моей тети: "Мне звонят из Мурманска, что Ленка летит одна. Я прорываюсь на летное поле, чуть ли не на крыло самолета , смотрю - идут ребята молодые, а за ними чапает наш ребенок в красном пальтишке и с Тявкой в руках". Тявка - это лучший друг моего детства. Игрушечный пес такого... антропоморфного вида и в джинсах. Из-за длинных ушей все его принимали за зайца. Я такую обиду терпела с трудом. Никакой он не заяц, а пес.
В общем, Иру с Володей мы на машине завезли в Тушино, что нам было совсем не по пути. В машине меня страшно укачивало, и я мысленно проклинала всех жителей Тушина оптом и в розницу. Но вслух не жаловалась, т.к. была безумно счастлива, что пережитое мною (и родителями) позорище, которое я устроила в мурманском аэропорту, прошло не зря.
С тех пор меня как-то довольно спокойно отправляли таким способом - "бандеролью", как это тогда называлось. Уже без истерик. Просто сажали в самолет, а на месте встречали.
Что самое грустное и страшное в этой истории - что дядя Юра, который должен был меня везти тогда, в день отлета умер от инфаркта. Нашли его только на следующий день.
Когда вспоминаю - до сих пор не по себе становится. Надо же было такому случится.
Заказы на истории принимаются здесь.
читать дальшеВ детстве я была ребенком чуток странным и, как я теперь понимаю, малоприятным. Я была такой тихушницей, лезла везде тихой сапой, подслушивала-подглядывала. Нет, родителей я вполне устраивала. "Где посадишь - там сидит, где положишь - там лежит", как моя мама говорила. А со сверстниками я была довольно агрессивна, постоянно что-то делила (из-за патологической жадности). И хотела, чтобы меня оставили в покое: играть соглашалась только со взрослыми. А лучше всего - одна. Собрав или отняв у окружающих все игрушки. Причем игрушки я предпочитала тоже довольно странные. Например, много лет подряд я играла в шарики, вытащенные из разных игр или, к примеру, подшипников. В коллекцию входили также бусины, витаминки и вообще все, что подходит под определение "шарики". Всех шариков я знала в лицо и по имени. У них было такое довольно тоталитарное государство с мною во главе. Я была диктатором.
Они все время воевали с внешним врагом или готовились к войне. В качестве вспомогательных средств использовались машинки, катера, конструкторы типа "Форт Техас", пластмассовые солдатики, индейцы и т.п. Других игр я не признавала. Разве что мозаики. Еще из странных игр я практиковала такое: тырила у мамы или бабушки весь имеющийся в доме запас ниток (катушек 10-15, как минимум) и запутывала ими всю комнату, как паутиной. За нитки наказывали, но при каждом удобном случае я этот "подвиг" повторяла с упорством, заслуживающим лучшего применения.
А, еще я любила мячики.
В раннем деццтве у меня с ними не сложилось. Я играла в мяч на кухне и в комнате. Мне сделали тысячу и одно китайское предупреждение, что если мяч попадет в кастрюлю, следующим пунктом его назначния будет мусоропровод. И он-таки попал.
И я тоже "попала". Отец меня отлупил ремнем. Кажется, это принесло мне больше пользы, чем 10 лет в школе и 5 в институте. Ремень хорошо мозги вправляет, что бы там ни говорили противники телесных наказаний.
С тех пор я как-то ясно представляла себе границы дозволенного.Например, я никогда не билась в истерике, чтобы добиться чего-то от родителей. Мне это до сих пор кажется омерзительным, когда я вижу такое где-нибудь на улице.
Публичную истерику я закатила, наверное, один раз в жизни.
Мы жили в Мурманске, и меня должны были отправить погостить в Подольск, к бабушке с дедушкой. Отправить с оказией, что называется, - в Москву летел коллега моих родителей. Дядя Юра его звали, как сейчас помню.
Мы уже в аэропорту, посадку вот-вот объявят - а дяди Юры все нет. Родители говорят - ну ладно, едем домой. Ничего не попишешь. Дозвониться до него тоже никто не смог. Я осознаю, что в Подольск я не попаду - и от этого точно умру. Ну не переживу я, если сейчас вернусь домой. Хочется зареветь, но стыдно. И при этом есть кристалльно ясное понимание, что если я сейчас "отпущу тормоза", то все сложится. Родители что-нибудь сделают. И я начинаю рыдать, как никогда в жизни до тех пор не рыдала. Кажется, меня даже вырвало.
И родители, в шоке от такой сцены, быстро меня умывают и приводят в чувство, и договариваются с молодой парой, которая на регистрацию билетов в этот момент подошла, что они за мной присмотрят в самолете. А в московском аэропорту меня встретят тетя с дядей (мамина сестра с мужем). Они согласились. В наше время такое даже странно представить - взять на себя ответственность за чужого ребенка. Но тогда это как-то нормально выглядело.
Ребят звали Ира и Володя, это я тоже хорошо запомнила.
Дальше пишу со слов моей тети: "Мне звонят из Мурманска, что Ленка летит одна. Я прорываюсь на летное поле, чуть ли не на крыло самолета
, смотрю - идут ребята молодые, а за ними чапает наш ребенок в красном пальтишке и с Тявкой в руках". Тявка - это лучший друг моего детства. Игрушечный пес такого... антропоморфного вида и в джинсах. Из-за длинных ушей все его принимали за зайца. Я такую обиду терпела с трудом. Никакой он не заяц, а пес.В общем, Иру с Володей мы на машине завезли в Тушино, что нам было совсем не по пути. В машине меня страшно укачивало, и я мысленно проклинала всех жителей Тушина оптом и в розницу. Но вслух не жаловалась, т.к. была безумно счастлива, что пережитое мною (и родителями) позорище, которое я устроила в мурманском аэропорту, прошло не зря.
С тех пор меня как-то довольно спокойно отправляли таким способом - "бандеролью", как это тогда называлось. Уже без истерик. Просто сажали в самолет, а на месте встречали.
Что самое грустное и страшное в этой истории - что дядя Юра, который должен был меня везти тогда, в день отлета умер от инфаркта. Нашли его только на следующий день.
Когда вспоминаю - до сих пор не по себе становится. Надо же было такому случится.
@темы: истории, Воспоминания
Дело вкуса, конечно.
